All right, let’s go in for something here on this third hour of December 11th, afternoon. Let’s go in for something very much more specific. And I’m going to give you your straight rundown on this quite rapidly on this page 38, List of Processing.

„All processes are based upon the original observation that an individual could have implanted in him by hypnosis and removed at will any obsession or aberration, compulsion, desire, inhibition which you could think of – by hypnosis.“ Hypnosis, then, was the wild variable; sometimes it worked, sometimes it didn’t work. It worked on some people; it didn’t work on other people.

Any time you have a variable that is as wild as this, study it. The essence of solving problems is the essence of solving one against the other: the highest certainty that you can reach, versus the most variable thing you could reach.

Well, I had a high certainty already – I had survival. Got that in

Это вторая послеполуденная лекция 11-ого декабря. Вам может показаться, что некоторые из тех данных, которые я вам даю, до какой-то степени не относятся к делу... если только вы не посмотрите, на что всё это сориентировано... в какой-то степени не относятся к делу. Ну, возможно, так оно и есть.

1938 or before that. And uh… I’d studied the endocrine system and structure at will. Oh, just… oh, just studied it and studied it and studied it. I spent a year doing nothing but studying the endocrine system, trying to find out if anybody know what happened to the endocrine system. The British solved the endocrine system better than the Americans had. And it was a… really some kind of an alarm, or monitoring system of the body. But it did not respond to matter. It couldn’t be monitored very much by matter, but boy, could it be monitored by mind.

На самом деле я вам кое-что показываю: мы вновь и вновь начинаем рассматривать различные данные и соотносим их с каким-то основным положением. Иначе говоря, я сообщаю вам какое-либо данное, фундаментальное данное, а затем сопоставляю это данное со многими другими данными; мы просто вновь и вновь начинаем рассматривать различные данные и возвращаемся к фундаментальному данному. Мы начинаем обсуждать прохождение в одитинге обычных вещей и, опять-таки, показываем, как всё это соотносится с каким-то основным положением. Необходимость иметь и отсутствие необходимости иметь – это, конечно же, какая-то форма согласия. И вот мы вновь и вновь возвращаемся к согласию, которое мы устраняем при помощи мокапов. Просто, не так ли?

Wooo! You could take somebody and you could remove a compulsion or an inhibition and his endocrine balance would just go Zing! – way up along the line. Or you could hypnotize him and selectively repress, if you please, almost any gland he had. And then knock that repression out and turn the repression on again. Handle it at will with direct command and hypnosis. That’s function, you understand. And you could feed him hormones and you could feed him anything else you could think of and you couldn’t materially change his behavior.

Необходимость иметь и стремление избежать необходимости иметь... очень забавно, что всё это так легко объясняется. Во-первых, это говорит о том, что у человека было какое-то привитое ему желание... у человека должно было быть какое-то желание, чтобы он начал опускаться по шкале тонов. Сначала тэтан находился очень высоко по шкале тонов... желание и всё остальное находится очень высоко по шкале тонов... а затем тэтан начал немного опускаться по шкале в отношении желания.

So I had solved the basic problem of what did you study? Structure or function? If it had been function, I would have gone into function on an engineering level and uh… tried to knock the problem apart from that angle. It turned out that wasn’t it. It was: structure was uh… not the answer or the road to an answer because you couldn’t do anything with structure. You could use the most rigorous tests you could set up and observe as close as you wanted to, and nothing happened. Nobody’d ever tried to do this before in the history of the examination of man. I want you to understand that that job had not been done.

А потом, когда его желание стало угасать, кто-то, конечно, должен был навязывать его, чтобы оно продолжало существовать, и это привело к тому, что тэтан ещё немного опустился по шкале тонов. А когда желание навязано в такой степени, что тэтан больше не может обходиться без него, вы начинаете блокировать его, чтобы этот парень не мог иметь желаемое. Это может относиться к любой вещи, мысли или вере.

Nobody divided the problem into two halves – structure, function – and had then selectively taken each one of these halves and seen if you could monitor structure and function by treating just one half of it.

Давайте рассмотрим мысль. Давайте возьмём христианство... это очень удобный пример. Многие люди знают что-то о христианстве. В обществе ещё остались некоторые, которые что-то знают о нём. Наверху шкалы находится желание. О да. Конечно, вы говорите человеку: «Жизнь вечна! Вот путь к вечной жизни. Вот, пожалуйста».

In other words, could you change structure and function by handling only structure? That was a question that should have been asked. And then, could you handle structure and function by handling only function?

И, конечно, все знали, что существует путь к вечной жизни. Они знали это интуитивно, и у многих религий, которые существовали ещё до христианства, дела стали идти превосходно, благодаря тому что они продавали бессмертие. Я чуть было не назвал это «пирогом на небе», но... так выражаются коммунисты, а я не хочу быть чьим-либо сторонником.

Well, you have to break a problem down before it can become a problem, so maybe nobody even know there was a problem here. But certainly, there weren’t any answers to it. I don’t make any reservations on that. Louis Pasteur’s work is a shining example of uh… accuracy in a field which is otherwise just flop. Uh… even Pasteur, he should have looked a little closer. He had all the tools to look with.

Война идей и идеологий – это интереснейшая война.

What happens to an experimenter or an investigator is something very interesting. He becomes so convinced… he becomes so convinced that he has to be right, that he doesn’t bother to look. There’s a good dissertation on this – Will Durant once wrote a beautiful dissertation on this – they find something and then they’ve got to rush around like mad and wave this thing around and never look any further.

Таким образом, у нас есть бессмертие; его представили очень эстетично, придумали хорошую историю, вот и всё. Это прекрасная эстетика. Вы желаете обладать бессмертием.

They want to hit an action spot, accomplish it, and there they go. In other words, they’re running on a very short cycle. As soon as they start something, they’ve got to stop it. You’ve got to run on a long cycle to tackle a long problem like this.

Следующий шаг – это... если вы пройдёте этот ритуал, вы достигнете бессмертия. Что ж, хорошо. Следующий шаг вниз – это очень и очень хорошо... немного более напористая продажа. И к тому времени, как человек поверит всему этому, он опустится ещё на один шаг вниз, и ему говорят: «А если ты не поверишь в пирог на н...» – прошу прощения, в «бессмертие»... – «если ты не поверишь в это, мы отправим тебя в ад. Ад – это ужасное место». И знаете, поначалу ад был очень, очень интересным... это был просто ад.

So, here you had all these people running around – they… oh, operating and chopping and shooting people with things and… and oh God! on and on and on and on and on – without ever having taken the problem apart.

Кстати, вы знаете, каким был первый ад? Все люди во всём цивилизованном мире надеялись, очень надеялись, что Рим – самая продажная шлюха из всех стран - поджарится в одночасье. В Италии имела место вулканическая активность, и они надеялись на то, что в один прекрасный день земля разверзнется и ревущее море лавы поглотит Палатин и весь остальной Рим. Весь мир был порабощён Римом и хотел, чтобы Рим превратился в море лавы.

Well, all it required was, we took the problem apart, just compartmented it. All right, we find out… oh boy! were there some crews operating on this! There were a lot of people working on this. How do you change mental behavior and structural action by treating structure? Oh, they were shooting… they had people out of these Japanese prison camps and so forth, and they were shooting them and they were giving them narcosynthesis uh… and doing all sorts of weird things in various directions. And it all boiled down to a structural address to the problem.

И поначалу, когда речь шла об аде, никто не имел в виду никакого личного ада для человека, имелось в виду, что начнётся пожар. Людям старались продать идею о том, что Рим исчезнет. На самом деле это было... вероятно, это была кучка пресс-агентов... один мой друг однажды сказал: «Знаешь, я наконец понял, как всё это произошло. В Риме собралась группа ребят, и они всё это придумали... они были кем-то вроде агентов по рекламе или пресс-агентов, и они всё это придумали и продали эту идею, стремясь уничтожить и привести к краху Римскую империю». И она определённо начала двигаться в этом направлении. Конечно, он просто шутил. (Но всё это, естественно, правда.)

Well, to an engineer it’s appalling for anybody to work on a problem… to even work on a problem if he doesn’t even have the design. „Let… let’s work on this thing before we answer the question „What’s it for?“ – you know?

Они думали, что когда Рим будет охвачен пламенем и сгорит дотла, то дела у них пойдут прекрасно. Что ж, вот так в то время продавали идеи миру. Он опустился от желания иметь что-то хорошее, эстетичное, красивое до желания, чтобы какой-то объект – Рим – испытывал боль.

It sounds so idiotic to an engineer. We say, „What’s it for?“

Но люди всё равно не купились на идею пирога на небе, как от них этого ожидали, так что следующий шаг вниз – это «Знаете, мы были немного...» Кстати, во времена правления Нерона кучка преступников подожгла Рим, и это желание было почти реализовано. Потом все они обвинили в этом Нерона и сказали... приписали это сочувственным вибрациям струн его скрипки или чему-то в этом роде. И пирог на небе стал товаром, которого теперь было в избытке.

And they say, „Well, there isn’t any reason for it and there’s no goals. We’re all in apathy anyhow and it doesn’t matter. And the problem’s too complex.“

Сначала люди ждали, что разверзнутся небеса и они попадут в рай в этой жизни. Они попадут прямо в рай. О, нет. Этого не произошло, так что им в конце концов начали продавать идею о том, что это произойдёт после смерти. Но это привлекло гораздо меньше людей.

You ever ask somebody about this: „How about working on the problem of the mind, trying to do something about the problem of the mind?“ „Well, that’s too complex.“ You say, „Rut you’re working on the problem of the mind.“

Поэтому было решено: «Нужно сделать так, чтобы этот товар пользовался спросом». И они начали его распространять и навязывать с помощью штыков... но штыков духовных. Они говорили: «Ад, про который мы рассказывали, действительно существует, и у вас есть выбор: вы окажетесь после смерти либо в аду, либо в раю. Это зависит от того, плохим или хорошим человеком вы были до смерти. И мы можем достать вас после смерти... это и будет наше мирское правосудие».

„Well yes, I know. But it’s too complex – there’s no s… real solution to it.“

Так вот, следующий шаг... люди не поверили этому ни на грош. Появилось много людей и нужно было придумать что-нибудь получше. А знаете ли вы, что, прежде чем они добрались до конца, у них было уже семь кругов ада?

In other words, you’re in a complete defeatism on the problem. Well, how does anybody ever solve a problem if he knows it can’t be solved as his first postulate? Nuts to you brother! And I didn’t realize that it was even… it was that bad for a long time. I… I just found out it was that bad just increasingly. I started out first believing that there were a lot of people who were doing something on this. All right.

Время от времени вы будете сталкиваться на траке с этой магической цифрой семь. Это простое число, и поэтому им интересуются математики. И существует семь того, семь сего, семь звёзд или чего-то там ещё. И существует семь кругов ада.

I turned around and I had hypnotism. I had a little advantage there because I was using hypnotism that I had learned in India. And that doesn’t bear too much resemblance to Western hypnotism. You’ve got variety of hypnotism there. There are ninety thousand ways of putting a guy out – I swear there must be that many ways. I mean, you can just run on and on and on. There’s various things you do; you treat the perceptic lines in certain ways and guys go „Ka-boom!“

Так вот, вам очень часто будут попадаться преклиры, у которых крыша съезжает на религии из-за имплантов на религиозную тему. И ваш преклир будет обнаруживать эти семь чёртовых кругов ада. Он забыл, что когда-то слышал об аде Данте и о семи кругах ада... он совершенно забыл об этом. Там был ледяной ад, огненный ад и ещё какой-то ад, и... я не знаю, какими были все круги ада, но это интересный материал для изучения садизма. Но это навязывание. Они опустились по шкале тонов до уровня навязывания, понимаете?

For instance, I had a… very amusing one time; I talked to the staff at Saint Elizabeth’s. If you can place somebody in time and space – we can put it out now – if you can place somebody in time and space with great accuracy and then put a monotony on it, damnedest things happen.

И потом они ещё больше опустились по шкале тонов, и в конце концов в это уже никто не верил, но это падение продолжалось в течение очень долгого времени. И потом они опустились на самый низкий уровень навязывания на Земле – я имею в виду самый тяжёлый уровень, – аутодафе, которое осуществляла великая испанская инквизиция под руководством печально известного идиота по имени Торквемада. Я читал описание его жизни в книге с переплётом из человеческой кожи (как уместно!).

So I talked to these people from Saint Elizabeth’s, a spin-bin down around Washington, talked to the staff. And I was very careful to talk to the staff in a certain way – and put ‘em to sleep.

Так вот, Торквемада, великая инквизиция... господи, их невозможно было в чём-либо убедить. Людей невозможно было убедить в существовании этих семи кругов ада. Никто ни разу не вернулся оттуда и не рассказал им об этом. У людей невозможно было вызвать такой уж сильный интерес к пирогу на небе. Их гораздо больше интересовало то, что происходило здесь на Земле, и множество других вещей. Поэтому аутодафе являлось средством убеждения. Человека привязывали к столбу и водружали столбы вокруг него.

Uh… hypnosis bears a considerable resemblance to sleep and a person knows… any auditor knows when he’s dealing with a hypnotic subject. Any auditor should know something about hypnosis because it’s a very standard set of something or other. There are various things that will happen. The breathing will become shallow, and uh… the next thing that happens is their eyes will roll back up in their heads, like that, or roll down like this. And their eyelids will go flicker, flicker, flicker, flicker, flicker. And uh… if you do anything that makes people do that, and you’ve got them hypnotized, that’s all.

И единственный... единственный... критерий преступления сводился к тому, приняли вы доктрину церкви или нет. И если человек не так нёс молитвенник, то его могли назвать еретиком. Всё это навязывание доходило просто до идиотизма. За любое ваше действие, которое хоть немного противоречило интересам церкви, вас подвергали аутодафе.

There’s various methods used. You just capture their perceptic line and you’re the only one in whom they’re on agreement. You’ve just separated their agreement from the rest of the world and they think you’re the only one, see? Very simple.

Британских моряков арестовали в порту: «А, вы не верите в Бога именно так, как вы должны в него верить, – значит, вы еретики». И что бы вы думали? Их сожгли на костре. Запросто, раз и всё. Их привязали к столбам. А затем они получили индивидуальный огненный ад... совершенно индивидуальный ад. Вот так. Они опустились на уровень навязывания и у них настолько снизилось обладание, что это уже перестало быть просто идеей, это стало действительностью, навязанной действительностью и так далее.

Then be careful never to remind them that there’s any other part of the world with which to agree – don’t do as I do here. I talk about this field and that field and some other field. And it spots it around, and it requires… you… you go all over the doggoned space area, see? Well, that keeps people awake, and it keeps them alert and they keep learning. Otherwise they just get to be a phonograph record. You could just turn them on and they go „Yap-yap-yap-yap-yap-yap-yap“ and they run the whole lecture off verbatim and they haven’t got anything there at all. All right. Now hypnotism could then selectively vary structure. Anybody for the last 120 years could have carried out this research project. This is not a special project and it’s not anything unroutine. This was carried out as a routine piece of research. Routine.

Это была великая волна навязывания со стороны христианской церкви.

What do you do to a problem to solve it? First you ask the question. Before that you have to assume there’s probably a solution. No reason to work on problems if you don’t think there’s any solution. You just assume there’s a solution, then you go ahead and solve ‘em.

И что бы вы думали? После этого они опустились по шкале до блокирования. Если человек не удовлетворял определенным требованиям, ему не позволяли иметь Бога; это стало чуть ли не наказанием... человеку не позволяли иметь Бога, если только он не удовлетворял определённым требованиям. У него должны были быть чистые помыслы или он должен был плеваться чистой слюной или что-то в этом роде. И человек не мог иметь Бога, если его душа была нечиста, о чём он и понятия не имел; он мог иметь Бога, заплатив... ну, я не знаю, тридцать талантов в некоторых случаях.

And then you take the bodies of data that you have and you cut them up in compartments and make sure that the compartments don’t get confused on you. In this case, we cut up structure and function; we didn’t say, „What are we going to use this bridge for?“ and then neglect completely uh… how… what we were going to build it out of. And we didn’t uh… we… we… we… we chopped the problem in half, in other words, so that each half would be all: structure down to function and structure. Function down to function and structure. One or the other probably did it. It certainly wasn’t both, although it could be this third one – it’s a team. Does it respond to teamwork? The hell it does!

Не так давно одна дамочка, одна крошка (прошу прощения, я всё время называю её так, как она того заслуживает), одна леди заплатила Его Королевскому... прошу прощения, Его... не знаю, как вы называете этого парня? Ах, да, папа Пий, папа Пий, правильно. Она заплатила ему миллион баксов... долларов наличными, чтобы ей должным образом утвердили её развод. То есть ей уже дали право на развод государство и священники и все остальные, но ей в конце концов пришлось заплатить миллион баксов... долларов, чтобы расторгнуть брак.

Guys sick and dying and brokenhearted and insane and unable to heal their bodies and everything else, so it isn’t working as a team.

Но блокирование... блокирование. Её было... стало не хватать. Божья милость стала очень дорогой. И она становилась всё более и более дорогой, всё более и более дорогой, всё более и более дорогой, пока в конце концов её вообще не стало. Знаете, помимо одного или двух человек, вроде папы Пия и, я полагаю, какого-нибудь кружащегося дервиша в мрачной пустыне, которому вы могли бы сунуть бакс, и он сказал бы вам: «Хорошо, я даю вам Бога... вот... расписка». Вот на таком примерно уровне всё это и делается.

All right, then therefore, they’re probably separate functions. So let’s… let’s see if we can solve it that way. Hypnotism varied the hell out of the endocrine system; the endocrine system apparently was some kind of a meter. You could look at this meter called the „endocrine system“ and you could tell whether something was happening to somebody.

Христианство дошло до того, что Бога стало жутко не хватать. Вам бы это и в голову не пришло: вы видите вокруг столько церквей, но я говорю именно о христианстве.

So if you varied their mind, you varied their structure. Oh boy! Could you vary their structure. You could take hypnosis and you could selectively shut off, by knowing what these glands influenced, you could shut off that function in the individual.

Так вот, люди добавили сюда много всякой всячины. Они добавили практически все мыслимые способы, чтобы делать что-то, быть кем-то или заниматься чем-то в церкви. Сегодня вы можете получить от церкви самые разные вещи, всё, что угодно, кроме Бога.

You know you can hypnotize somebody and tell him his nose is running? And… and his nose is running. You can just get torrents of mucus running out of his head, just torrents. He could just take handkerchief after handkerchief after handkerchief, and he’ll just get them sopping. You can start a person perspiring on command, and he’ll sweat and sweat and sweat. You can turn him hot; you can turn him cold; you can extend his hearing; you can contract his hearing. You can do anything of these with hypnotism. And boy, it’s just no good at all to find out what something’s wrong with somebody because they’re non compis mentis when they’re hypnotized. They’re just an effect.

Вы можете увидеть там баскетбол, бридж, кегельбан, танцы, ярмарки – практически всё, что вашей душе угодно, но не пытайтесь просить у них немного Бога, потому что у них его нет. Сначала было блокирование, затем нехватка, но если они и дадут вам Бога, то это будет не идея, не какая-то духовная идея, это будет кусок МЭСТ. Вы можете купить Бога, вы можете пойти и купить крест, а это МЭСТ. Всё это стало теперь плотным.

But you set up this thing and you use this and you use it as a meter – a specialized form of use of the structure/function mechanism of the human body. You become the mind, let them be the structure and the somatic mind, or something of the sort.

Интересно, не так ли? Если желание превращается в навязывание, и навязывание превращается в блокирование, и всё это опускается ещё ниже, то перед вами религия, которая умирает, если ещё не умерла.

Now, can we vary it? Boy, can we vary it! We can make guys fat, we can make guys thin. We can do all sorts of things if you use good hypnotism. But we can’t do it all the time. Why the hell can’t we do it all the time? We find out in the field of structure we can never do it – that’s advisedly stated. It’s just never.

Целая страна захлебнулась в крови, стремясь избавиться от религии, но она получила нового хозяина, который оказался ещё хуже прежнего... советская Россия. Другие страны проявляют терпимость и, к счастью, никогда не отказывались от того, от чего отказался в своё время Рим.

Take the structural approach of electric shock, that’s structural. They give people electric shock. Do you know they haven’t got a record of electric shock ever doing anything for anybody? There isn’t any record. But they do have a record that says that if they didn’t give people electric shocks, they get out of institutions six weeks earlier.

Рим умер в тот день, когда начал отрицать самого себя. Механизм отрицания самого себя – это очень интересный механизм. Человек начинает испытывать слом, когда говорит, что не говорил чего-то, что он на самом деле сказал. Знаете, он постоянно говорит... он не признаёт своих действий, не признаёт своих действий, не признаёт своих действий, он не берёт никакой ответственности, он берёт всё меньше и меньше ответственности, и ему крышка.

You know that these figures were never collected? You want to know about criminal acts against humanity – go ahead and practice something without ever getting any statistics – hmmmm. That’s interesting, isn’t it?

Рим был основан на прочном фундаменте религиозной свободы. Все народы имели право поклоняться чему угодно. Рим процветал, действуя на этой основе. Он мог присоединить к себе любую страну, потому что закон Рима превосходил любой другой закон. В те времена в Риме было больше справедливости, он предоставлял больше защиты и его суды были лучше, чем в любой другой правительственной системе на Земле. И людям больше нравилось Римское правление, чем тираны, фашисты или кто-то в этом роде.

You know that I have the only survey that was ever impartially – and it was really impartially – done on the subject of electric shock. And I hired a guy to do it. He was not interested in Dianetics; he was not interested in psychiatry. He was an investigation publication man and all we did was get all the results there were on the subject of electric shock, wherever they were published by anyone, anywhere. And we collected them all together and drew them up on charts. Didn’t cast any evaluation on them at all, just drew them on the charts to see what the statistics would say. And I’ve just given you the results. We couldn’t find a case anywhere – just a case nowhere – where electric shock had ever improved anybody.

Римляне были жёсткими людьми. Они не особенно-то церемонились, но у них был закон; какая-нибудь провинция или присоединённая страна могла со временем быть признана полностью полноправной, и её люди таким образом могли стать гражданами Рима, пользующимися всеми правами, предусмотренными законом.

We couldn’t even find out where it had selectively quieted people down. We found out that there was a „three-day period“ in electric shock. You gave them a shock every three days; they stayed very tractable, you know – „Duhhh!“

И люди действительно сдавались Риму, они клевали на эту наживку под названием справедливость. Благодаря этому Рим стал могущественной империей. Рим стал могущественным, потому что в Риме уважали человека, там уважали права человека, в том числе и свободу вероисповедания.

Now anybody can make a corpse. You can do it with a bullet, but you don’t call bullets therapeutic. You see? So we had to define what’s therapeutic. But you say you can make the person better. Well, did it calm him down and make him happy or anything? No, definitely not.

Кстати, это очень и очень относительное понятие. Например, сегодня у нас есть конституция, которая гарантирует свободу вероисповедания, но, боже мой, что произошло бы с вами, если бы вы начали поклоняться Ваалу? Ах какой шум подняли бы бульварные газеты! Если бы вы начали поклоняться Люциферу, если бы вы начали поклоняться какому-либо из богов...

It gave him a terror of electricity, though. Fixed him up so he wouldn’t use force in any category, made him shed all responsibility for everything. Uh… did interesting things.

Один парень по имени Алистер Кроули избрал очень интересный вариант религиозного поклонения. Боже мой! Газетчики играли в хоккей его головой на протяжении всей его жизни. Великий зверь 666. Он просто избрал другой вариант поклонения.

You can rehabilitate an electric shock – by the way, the way you repair elec… electric shocks aren’t serious… the way you repair it is just rehabilitate the guy’s ability to mock-up force, that’s all. You don’t even address the electric shocks. He’ll feel a buzz in his head once in a while when you’re doing this, and you just keep mocking up force – standard routine mock-up processing. Electric shock is simply electricity.

О да, вы свободны поклоняться чему угодно в соответствии с конституцией, при условии что это христианство.

First thing you know – Room! There goes all the electric shocks in the bank. They don’t go suddenly or anything. They just cease to have any effect upon him. So they are really pantywaist when it came to hurting people too. They weren’t even tough enough to hurt people. Prefrontal lobotomy? Fix the guy up so he gets another body.

Не пытайтесь стать мусульманами. Никто не застрелит вас из-за того, что вы мусульмане, но не пытайтесь создавать мусульманские церкви. Вас ждёт разочарование, это точно.

Uh… okay. Now uh… they’re not dangerous. I talk about it merely because it’s a…

На самом деле та свобода, которую гарантируют сегодня человеку в англо-говорящих странах, не является такой широкой, какой она была в Риме.

There… there’s only one thing that really outrages me. I… I get outraged just because I can’t believe it. It just won’t fit into the frame uh… uh of reasoning. It… It’s just one of those things that I’ve always been completely unable to see, is why can’t somebody solve that problem? Uh… this… these problems are all easy, they’re just… just so easy. And yet, something like… you… there’s somebody… he’s in… he’s in bad trouble, see? He’s in bad trouble – he’s starving to death. He… he’s… he hasn’t got anything to eat and he’s getting skin and bone and there he sits. And all that he’s got in front of him is a whole ham and loaves of bread and so forth. And he’s unable to solve the problem of how to get it into his mouth.

Конечно, эта свобода предусматривала, что его можно было продать в рабство, если его состояние становилось очень плохим, если он залезал в слишком большие долги, был неспособен защитить себя, и если все друзья его покидали. В рабство продавали солдат, взятых в плен. Не так, что солдат захватывали в плен, сажали в лагерь для военнопленных и заставляли их работать на фермеров. В современном мире нет рабства. В России нет лагерей для рабов, рабство кануло в лету. Всё, что они делают, – это проводят людей через уровни желания, блокирования и навязывания, и через цикл блокирования и говорят: «Вы будете получать зарплату по субботам, если будете поклоняться в табельные часы». Это Бог современного общества – табельные часы. Циферблат у них такой же формы, как и доллар.

You say, „No! That’s complete idiocy!“

Общество в Риме неожиданно начало отрицать себя. Существовали люди, которые проповедовали определённые доктрины, – это были христиане; на иудейские земли пришли непрошенные язычники, изучили эту религию и принесли её в свой мир. В тех, кто жил рядом с Иерусалимом и так далее, не было духа первооткрывателей. Они не признавали этих людей, но эти люди всё равно ушли проповедовать эту религию. В ней был один интересный элемент, которого тогда не было ни в одной другой религии, и Рим не мог его понять. Этим элементом была ненависть. Совершенно нормально... это ещё один элемент, который может присутствовать в религии. Это ни хорошо, ни плохо. Эти люди не пытались быть мессиями для остального мира. Но к ним часто приходили язычники, которые присоединялись к их церкви, а потом возвращались в Кон... Константинополя тогда ещё не было, но они шли в другие места и начинали распространять новую религию. Это было до рождения Христа.

So you go at that problem. Anybody who wants to backtrack on that work will find them very interesting material on it. And that’s covered rather full in Book One. It tells the various things you can do to somebody to stop this and start that. So it means what? That there’s some kind of a mechanism by which, if you can get some guy to agree, why then anything can happen. You could make him believe anything if he’ll agree with it. Haaaa! Hmmmm! He has to be in a special state.

А потом появилась эта легенда о Христе, и люди по-настоящему начали распространять эту религию. Опять же, этим занимались не иудеи. Этим занимались те, кто к ним приходил, они выбирали эту легенду среди множества других легенд иудеев, и она распространялась, вжих! От этого люди просто сходили с ума. У них просто ехала крыша, они становились совершенно безумными. Они находились в прекрасном состоянии. Они врывались в римские суды и говорили: «Вот он я! Казните меня!» А судья говорил: «Ну, на самом деле, в конце концов, почему бы нам просто не рассмотреть это дело?» Правосудие по-прежнему соблюдалось, а они хотели не правосудия. Они хотели крови, смерти, убийств. Они хотели быть мучениками!

All of a sudden you just take a look at the human race – we’re trying to unhypnotize people. We’re trying to wake people up, and it’s simply that: we’re trying to make them higher and higher alert.

О, это удивительно, и Рим в конце концов сказал: «Нам всё это чертовски надоело, так что с этого момента упомянутое выше христианство не будет допускаться в Римской империи», и что бы вы думали, бух! Римская империя рухнула - она начала отрицать себя. Она отреклась от своих принципов и свободы и начала что-то блокировать. Она так или иначе начала блокировать Бога, и она потерпела крах. Интересно.

I… I dare say someday we may have a process which… by which some magical formula or other we simply say… we simply say, „All right, now here you are in a hypnotized state with regard to life and existence, and you’re in a little bit better, more awake condition at this moment than you ordinarily are, but there’s a much awaker condition than this, and the way you awaken somebody out of this condition is to count from five to one and snap your fingers. And if you count from five to one and snap your fingers, a person wakes all the way up. Now when I count from five to one and snap my fingers, you will awake. Five, four, three, two, one – wake up!“ The guy comes into full consciousness. There might be such a… such a process. It would head in that direction.

Вы знаете, что эта империя всё равно продолжала существовать в разных формах на протяжении ещё 800 лет; она определённо возвысилась, а спустя некоторое время потерпела крах. В пятисотом году нашей эры или что-то около того население Рима составляли лишь два волка, бродивших по развалинам Форума. Был совершён полный цикл.

By the way, you once in a while do that to a preclear and he gets very startled. „Doiing! The lights just turned up!“ Something like this. All right.

Это была нисходящая спираль. Я уделяю этому столько внимания потому, что я хочу продемонстрировать вам кое-что с точки зрения динамики государства или, иными словами, третьей динамики. Всё это произошло в соответствии с той же самой схемой: сначала философия распространялась с желанием, затем её стали навязывать, и потом она была блокирована. И как только кто-то пришёл к согласию на уровне блокирования, она умерла. Когда в отношении чего-то возникает сколько-нибудь значительное блокирование, это умирает; потому что уровень блокирования как таковой представляет собой смерть.

So that’s the kind of modus operandi in which we worked and out of this we discovered something which you can use today. There is a gimmick in the environment called a restimulator. You give a guy an hypnotic implant and you tell him to play with his tie. You tell him any time you play with your tie, he’ll do so and so and then you wake him up. So you adjust your tie, and he does so and so. And pretty soon he says, „I wonder what I’m doing this for? Well, I explain it this way…“ And he’s got some wild explanation that has no bearing on your tie.

Так что вы видите: ваш преклир начинает двигаться по нисходящей спирали таким вот образом. Первая динамика, вторая, третья, четвёртая... неважно, в какой области вы начинаете с ним работать. Вот перед вами преклир.

For instance, you’ve said, „Every time I touch my tie,“ when he’s hypnotized, „every time I touch my tie, you will now… you will cough.“

Вы знаете, что ваши преклиры принимали участие во всём этом? Эта нисходящая спираль религиозной свободы вплелась в жизнь большинства преклиров, которые действительно пережили этот период. И сегодня они остались с... что ж, это просто пепел. Сегодня нет ничего более бесплодного, чем религия. Она безжизненна... она совершенно безжизненна. Её невозможно иметь – её крайне не хватает.

Okay. So every time you touch your tie he says, „Aha-ahum,“ he says, „awfully drafty out, don’t you think?“

Вы можете пойти куда угодно, найти себе что-нибудь вроде трибуны и начать давать людям Бога, и вы выживете. Евангелисты используют для этого самый дешёвый способ, который только можно себе представить. Они вещают по радио и так далее. Они совершенно готовы давать людям Бога. У них великолепные коммуникационные линии. И тем не менее их религия не получила широкого распространения. Это не возрождение религии. Это последние угасающие искорки; это факир, который пытается с трибуны восстановить что-то, что некогда обладало величием.

And you say……

У меня нет предвзятого отношения к религии. С моей точки зрения любому, кто хочет продать пироги на небе или занимается пустословием, не требуется моего разрешения на выживание.

And he says, „Aha-ahum.“ Fascinating. And he just keeps this up and you finally wear the button out.

Так вот, когда мы начинаем работать с кейсами, мы обнаруживаем, что то же самое произошло и с преклиром. Сначала у преклира было желание, затем он обнаружил, что ему нужно иметь то, что он изначально желал, а потом он стал неспособен иметь это. И он просто опускался по шкале.

Two things you learned: the button can be worn out, and you can have some kind of a gimmick like a tie which will start a guy coughing. Hah!

Так что, когда вы поднимаете преклира по шкале, вам нужно поднять его обратно до... чтобы избавить его от больного колена с помощью мокапов, или «иметь» и «не иметь», или любым другим способом... вы должны поднять его по шкале до какого уровня? До желания иметь колено. У него было желание иметь больное колено. Давайте вызовем у него желание иметь просто колено. И мы обнаружим, что он создал больное колено, чтобы оно продолжало существовать и чтобы он таким образом мог иметь колено. Он сделал это колено больным, чтобы никто больше не мог его иметь. Таковы истоки хронических соматик.

But what’s he do? First he rationalizes very generally, then he narrows the rationalization – decides it’s in the room. Then he narrows the room to you and starts to find a little bit of fault maybe with your clothes. And all of a sudden he’ll look at your tie and he’ll suddenly remember and he’ll go „Boom!“

Он делает тело больным, чтобы оно не было слишком желаемым. Другими словами, он находится в самом низу шкалы в том, что касается его тела; он находится на уровне блокирования.

„Oh, it’s that tie! You told me when I was asleep so-and-so, that I would cough every time you touched your tie! Aw, nuts!“

И что бы вы думали? Если мы посмотрим на шкалу тонов, то мы увидим, что блокирование начинается примерно на уровне 1,1 и продолжается дальше вниз по шкале, и весь этот диапазон – это смерть.

Now that means then that behavior can be transmitted to somebody who is put under a heavy current, and so on, a monotonous current inflow. And he could be put into this state. Doesn’t matter much whether you shot him in the face with a gun and said, „You’re dead“ or you shot him in the face with a gun with a blank cartridge in it and said, „You’re dead.“ Most of the time he’d die if you said, „You’re dead.“

Посмотрите на неврологические заболевания и тому подобное в «Науке выживания», в таблице по шкале тонов, именно это вы там и найдёте. Ему приходится блокировать обладание кого-то другого, чтобы тот его не съел.

You get the level of operation, then. It’s just an inflow – boom! It doesn’t matter whether it happens fast. If it happens very fast, you could implant it quick. If it happens slow, you implant it more slowly. It operates in any case.

Другими словами, он говорит: «Не ешь меня». Он не может сказать: «Не ешь меня», используя дубинку или молнию. Он не может сказать этого. И на более высоком уровне шкалы тонов он не может... вряд ли он будет способен сказать: «Ты же не хочешь меня съесть, правда? У тебя нет никакого желания делать это». И, конечно, что бы там ни пыталось съесть его, оно сказало бы: «Ну нет, вы только подумайте, у меня нет желания».

A man can be knocked out with drugs, he can be knocked out with a blow. He can be hypnotized by physical pain, or by over-perception. Any of these things. So we add these… all these things up and you say, „For heaven’s sakes, these people are going around and they’re falling down and they’re getting unconscious and people are saying, „Well, he’s pretty bad off, and he’s awfully sick! Let’s see if we can dig up any of these experiences when somebody’s unconscious and find out if this is a hypnotic state.“ And you say, „Look at these people are going around and they do act as though they had restimulators in their environment. They… somebody comes in a perfectly warm room and says, „My, how cold it is,“ and that’s terribly aberrated behavior. And I keep observing it at all hands. And I wonder if it has something to do with this ‘pin mechanism’, the restimulator, which is the tie in the hypnotic incident.“

Вот и всё... никакой силы.

Yeah, yeah, yeah, yeah, yeah. All right, let’s knock ‘em out colder than a mackerel with physical cause and physical reasons, and we’ll just avoid all the ritual and mumbo-jumbo of hypnotism and we will say, „Whenever I touch my tie, you will cough.“ And they come out of it groggily. And you know, they… they… they just don’t quite uh… you touch your tie and they just look a little uncomfortable – nothing.

Так вот, если мы опустимся немного ниже по шкале тонов, то мы увидим, что этот парень должен быть способен сказать: «О, о, ты собираешься меня съесть? Что ж, вот твоя голова» – и преподносит ему её на серебряном блюде. «О, ты собираешься меня съесть, не так ли? А ты неплохой на вкус!»

And then you say, „Well, uh… speaking of ties……“

И если мы опустимся ещё ниже по шкале, то мы обнаружим, что на этом уровне человек больше не может так говорить, поэтому он говорит... он говорит: «Послушай, тебе не нужно меня есть, потому что я на самом деле ядовитый. Я ужасно ядовитый.

And the fellow says, „What? Ahem!“

Посмотри на артрит в колене. Бог ты мой, как же я не согласен с тобой». Он находит всевозможные причины, по которым ему нужно что-то защищать.

And you say, „Well, I was just talking about clothing – ties and that sort of thing.“

Итак, человек начинает с потрясающей красоты, но что он делает? Он вынужден начать защищать эту красоту, чтобы она продолжала существовать. О, красивая штучка, не так ли? Он не может воссоздать красоту, он не может создать её снова, он знает об этом. Это ещё одна вещь, которая выглядит правильной... он может создать её снова. Он думает, что он не может создать красоту, так что ему как бы приходится навязывать эту красоту. Вы обнаружите, что человек может опуститься по тону в отношении красоты: сначала он хотел красоты, он был красивым... в этом не было ничего сложного. Другие люди хотели красоты, но потом другие люди... у него по-прежнему могла быть идея, что он красивый, но другие люди решили, что он больше не красивый.

„Ahem!“

И что же ему приходится делать? Ему приходится навязывать красоту. Сначала он делает это с помощью пудры и грима. Затем он делает это, привлекая к себе внимание своим поведением. Вы обнаружите, что в жизни человека есть период, когда он действительно пытался что-то сделать и выставлял себя на посмешище. Это могло произойти на раннем этапе его жизни, но этот период является неотъемлемой частью нисходящей спирали. Человек просто выставляет себя на посмешище. Он говорит: «Послушайте, если вы не будете думать, что я хорошо выгляжу, то вам не поздоровится!» И поднимается большой шум... «Я больше не кажусь вам симпатичным. Это ужасно. Вот и всё. И я буду плакать до тех пор, пока...» Навязанная красота.

And you say, „Uh……“

Так вот, что происходит на нижнем уровне шкалы тонов? В конце концов человек делает себя более безобразным, чем нужно. Он блокирует существующую красоту. «О, я больше не кажусь вам красивым? Вы не можете увидеть мою красоту». Вот и всё, из чего состоит нисходящая спираль.

And he goes, „Ahem!“

Мы постоянно смотрим на эту спираль, смотрим на эти циклы действия. Что мы делаем? Мы просто постоянно сравниваем данные с теми же самыми данными... согласие. Чтобы передать желание, нужно согласиться с тем, что желание можно передать. Чтобы навязать что-то, нужно согласиться с тем, что это можно навязать. Чтобы блокировать что-то, нужно согласиться с тем, что это можно блокировать. И выше этого уровня согласия должны были существовать постулаты о том, что такое может произойти. Сначала был постулат, а потом вы согласились с постулатом.

There’s another condition necessary then. Ho-ho! There’s a thing has to happen called a key-in. When the unconsciousness is way deep, in order to get it into an action strata, there has to be a lock sitting on the very deep one.

Так вот, у вас есть согласие. Но само согласие, поскольку оно превращается в потоки, превращается в конце концов в «согласен» и «не согласен»; это и есть реальность. Вы соглашаетесь с чем-то или не соглашаетесь с чем-то. Если вы не соглашаетесь с чем-то, то это не реально. Если вы соглашаетесь с чем-то, то это становится реальным. Вы можете слишком сильно согласиться с чем-то, и тогда вы станете этим и больше не будете самим собой.

So you’ve got the engram but it doesn’t key in; it just sits there until somebody comes along and mentions it in such a way as to sort of trigger that into a higher level of consciousness. But it’ll still lie there as an unconscious experience.

Таким образом, все эти интереснейшие, интереснейшие сложности возникают из чего? Из цикла действия, который следует из Q1.

Do they wear out like hypnosis? Oh, yes, yep! You can wear this button out just like you can wear out hypnosis. Hmmm. Well, let’s just have him go over it again. And the guy remembers it all. At first he remembers just the beginning, and then the end. And then he remembers the rest of it. And then there’s more of it and then more of it. And what do you know! The button wears right on out.

Каким образом Q1 связано с желанием, навязыванием и блокированием? Очень просто. Вот у нас есть тэта, созидание, пространство, энергия, объекты... размещение энергии и объектов в пространстве. Вот к чему всё это на самом деле сводится. На уровне желания у нас есть нечто обширное по своим масштабам. Желание – это созданное пространство (забавно, не так ли?), как первый уровень, который мы имеем в этой вселенной.

And you finally says… you finally mention „ties,“ he doesn’t cough. You touch your tie; he doesn’t cough.

Конечно, выше этого уровня находится постулат, а как раз под ним появляется проблеск согласия, а затем возникает эта громада пространства – в первый момент, когда мы попадаем в МЭСТ-вселенную. Желание может представлять собой нечто очень широкое высоко на шкале тонов... высоко на шкале тонов... нечто очень широкое, нечто громадное и так далее. Гармония и красота красоты нигде не проявляется так, как в большом пространстве.

And what’s he do when he finally discovers what you’ve done to him in the hypnotic incident? He says, „Aww, nuts! That’s why I was coughing!“

Если вы хотите произвести на кого-то огромное впечатление, если вы художник и действительно хотите разрушить чьё-то... вызвать очень сильный интерес, то вам нужно было бы найти какой-нибудь огромный зал, взять огромные портьеры и одну написанную вами картину – и всё. Вам нужно было бы поместить эту картину в одном конце зала... закрепить драпировку так, чтобы она спадала красивыми складками. А затем добавить всего лишь пару небольших деталей... положить небольшой ковёр на пол и повесить портьеры на окна. Но ради бога, не помещайте рядом с картиной ничего, что бросалось бы в глаза так же, как эта драпировка.

And with that same incident, you can turn on streams of mucus out of somebody’s nose. You can… you can completely regulate their endocrine system in the most selective way. You could say, „Now, look. This stuff testosterone is bad, see. Your body can’t absorb it. When you get a shot, it gives you no lift up sexually. Sexually, you’re dead, fellow.“

А потом пусть люди войдут в зал и с другого конца зала посмотрят на это огромное пространство и увидят маленькую картину в противоположном конце громадного зала. У них просто дух захватывает. Это неизбежно. Они скажут: «Посмотрите! Боже мой, это, наверное, очень ценная вещь».

Two ways to do it: one is kick him in the genitals – that’s correct. Just as an injury of that selective line, all of a sudden interrupts the testosterone balance of his system and keeps it interrupted long after you’d think that injury should have been set up. Or you can simply slug him out and tell him so. Two methods – both of them highly effective.

Чем больше пространство, тем больше ценность, понимаете?

As long as we have the mind going unconscious when it happens. Otherwise, nothing happens, except some kind of a little key-in or something.

Вы знаете, что большой, активный, деятельный человек, который может дотянуться до множества вещей, изначально имеет пространство... он действует в пространстве. Когда он пытается действовать в меньшем по размеру пространстве, он то и дело наталкивается на всякие вещи. Он действует в меньшем по размеру пространстве и находится при этом в гораздо худшем состоянии.

Well, if we run it through enough times it wears out, the endocrine system turns on again. Function is monitoring structure. What do you know, we got engrams.

Так вот, давайте рассмотрим пространство, очень слабый контакт, большие якорные точки и так далее. Вы когда-нибудь видели... вы когда-нибудь видели водопад высотой 50 метров? Или что-нибудь подобное; какое-нибудь большое пространство. Вы когда-нибудь видели водопад, где сплошной столб воды падает с высоты 50 метров? Такие водопады есть на реке Колумбия и есть в Иосемитском национальном парке. Вода падает сквозь всё это пространство, сплошной столб воды падает с такой высоты.

Now we can operate on this guy; we can shoot this guy full of hormones; we can talk to him about this; we can talk to him about that. We can hypnotize him to heal it, or we can feed him religion. And he doesn’t get well!

Люди стоят там и удивляются, почему эта картина так зачаровывает их. Дело в том, что у них неожиданно появляются якорные точки, они видят нечто большое, они видят простоту, и всё это порождает гармонию. Вы можете даже ощутить, как их души умиротворяются и начинают «мурлыкать» от удовольствия.

You can go out and you can say, „Now look. If you just believe in the great god Throg-Magog, and so on, you can put this whole god over alongside of you and he’ll monitor you and he’ll tell you what to do after this.“ And it’ll just work out fine for a couple of days and then the guy will spin – zing! He’ll really spin because he’s made something else responsible, of course, as we know now.

Это одна из крупнейших ловушек в этой вселенной: когда смотришь на неё, создаётся впечатление, будто в ней так много пространства, понимаете? И при наличии такого пространства, тек! Знаете, что-то наподобие солнца. Маленькие солнца, вот и всё. Вы скажете: «Они крохотные».

All right, the great god Throg-Magog, then, could handle him for a couple of days and then handle him no more. Then he just goes downhill and downhill.

Нет, если вы... Давайте возьмём ведро бриллиантов по 25 карат, чистейших бриллиантов без малейших изъянов. Давайте возьмём ведро бриллиантов и поставим его вон туда. Нет, нет... давайте возьмём один... Уберите всё это, возьмите один большой кусок бархата – чёрного бархата, – накройте им стол и направьте на него луч света. Затем возьмите один бриллиант в один карат и положите его на стол. Если бы компания «Тиффани» изменила свою политику, то весь их бизнес полетел бы в тартарары. У них это обычное дело – положить на витрину один-единственный камешек. И вот он лежит себе на витрине... один камень. Люди проходят мимо и восклицают: «У-а-а-а!»

So what? All of these duress or control therapies – structures, unconsciousnesses, hypnotism, medicine – in no case would alleviate a condition. They would hold it in suspension or hold it in abeyance in some fashion or another. But in the presence of a mental block on the subject, nothing could be done!

А те парни, которые держат другие ювелирные магазины, где продают бриллиантовые колье за 25 центов и где можно увидеть много, много, много, много прилавков, заполненных всякой всячиной... чтобы привлечь хоть какое-то внимание и заставить прохожих останавливаться у витрин, они вынуждены делать упор на ценность, ценность, ценность, ценность, ценность – что-то очень дорогое, чтобы люди обратили внимание на массу. Люди смотрят на это как на диковинку. Но они совсем не ценят этого. Они относятся к этому как к какому-то «хламу».

If mister has gotten his back broken because he’s got an engram about his back, it would be the same thing as though you told this fellow under hypnosis he had to go out and get his back broken. Same thing. And you told him forcefully enough and that he had to have an injured back, and it was necessary to his survival to have an injured back, and everybody feels so sorry for him to have it, and make it very desirable to have an injured back, he’d go out and break his back.

На одной из этих витрин прямо на переднем плане можно увидеть большие бриллианты, которыми отделаны... кольца с бриллиантами в пять карат, кольца с бриллиантами в десять карат и всё остальное, что обычно можно увидеть на Бродвее в Нью-Йорке. Всё это лежит прямо за стеклом витрины. Там стоит полка со всеми этими штучками, и люди проходят и говорят: «Ну надо же, пять тысяч долларов. Ну надо же, десять тысяч долларов. Ну надо же, двадцать пять тысяч долларов. Интересно, правда? Забавно, сколько всё это стоит. Хотелось бы и мне иметь что-нибудь такое. Ну ладно, пошли посмотрим представление».

And what do you know? You heal it up and you could strap it up and heal it up and fix it up any way you wanted to and it wouldn’t get well, and it wouldn’t get well, and it wouldn’t get well until you pulled the doggoned incident.

Отсутствие интереса. Нет пространства, поэтому всё это, конечно, не может представлять никакой ценности.

Now you can ha… do that. And the tests… we’re on such things as a cut finger. You’d knock the guy out and cut his finger and then tell him how valuable that finger cut was, and tell him he should get his finger cut. Just put a little pain in it, don’t hurt it any. But give him enough pain so he’s got pain on the unconsciousness. And out he goes, and hurts his finger. And he’ll hurt his finger, and he’ll hurt his finger – and he’ll hurt his finger, and he’ll hurt his finger. And every time he hurts his finger he gets another engram. Hmmm. He gets more sympathy too. Hmmm.

Вы можете взять какую-нибудь крохотную вещицу тончайшей работы и заключить её в каком-нибудь крохотном пространстве. Когда вы это сделаете, вам придёт в голову идея, что кто-то что-то украл. Когда вы смотрите на такой крохотный замок, отделанный слоновой костью... знаете, такой крохотный замок, внутри которого находится крохотная вещица, выделяясь на общем фоне... у вас как бы появляется идея, что кто-то что-то украл, когда вы смотрите на эту вещь. У вас появляется подобное чувство. На самом деле у вас не появляется чувство... у вас появляется чувство красоты и изящества, но... кто-то стащил это!

In other words, it’s getting deeper and deeper and deeper, and worse and worse and worse, all the way down the line.

Почему? Это очень просто. Я имею в виду, что кто-то взял что-то из пространства, которое он не должен иметь, и поместил нечто красивое в другое пространство. Понимаете, это слишком маленькое пространство для такой большой красоты.

So we’ve got the same mechanism at work and they can be worn out. But they require key-ins just like hypnotism does. And you can run all of these various experiments and you’ll find them very productive. And you’ll find out you can run incidents like locks, and you can run locks wholesale. You can scan ‘em, you can run all sorts of things all over the place, and you won’t have any trouble with them.

Давайте рассмотрим какой-нибудь другой вид деятельности: что такое великий 19 певец? Если кто-то хочет раскритиковать певца, первое, что он скажет, – «Ему бы петь где-нибудь в гостиной». Сколько пространства он может заполнить своим голосом? Это первое требование.

Now on the assist, for God’s sake, don’t forget the assist because it’s one of the best ways to handle something – an immediate injury. Boy, you can get that thing down, bang!

Карузо был величайшим певцом, потому что своим голосом он мог практически снести заднюю стену в любом концертном зале. Кроме того, в его голосе присутствовала сила, он мог разбивать бокалы, взяв нужную ноту. Вы скажете: «Всё дело в нужной ноте». Нет, это было... вся беда в том, что у него была... в его голосе должно было быть достаточно силы, чтобы он мог разбить бокал. Может быть, его голос был необычайно красивым, а может быть и нет. Но бог мой, у него действительно был громкий голос!

But there’s what’s known as a creative processing assist. Give him new thumbs, if he’s hurt his thumb. Process parts of the body: mock up parts of the body, get superfluity on parts of the body, lots of ‘em. Break the back of the MEST universe motto, „It shall be scarce!“ And break the back on it. And the way you do that is just that, by giving the guy an abundance of mock-up.

Вы хотите стать великим певцом? К чёрту все переходы с ноты на ноту. Не беспокойтесь ни о какой мелодии. Если вы просто попрактикуетесь немного, так чтобы в конце концов вы смогли пойти в самый большой зал в Соединённых Штатах или в Голливудский амфитеатр и заполнить своим голосом весь амфитеатр, не прибегая к электронной аппаратуре, то люди выбрали бы вас как лучшего певца. Вас бы сразу выбрали как лучшего певца.

You see, the mock-up is more real than actuality as some people here are finding out. „You know, this MEST universe isn’t very real. But these mock-ups I’m getting are beautifully real.“

Так вот, всё это странно. Чем же великий певец в таком случае отличается от свинопаса, созывающего свиней? И певец, и свинопас могут заполнить звуком большое пространство. Что ж, посмотрите на них, посмотрите на них. В звук вкладывается разное намерение. Намерение громко позвать свинью – это одно дело; а намерение заинтересовать людей и вызвать в них желание – это другое дело. Совершенно разные вещи.

Now of course, you get somebody… you back somebody up, you have to know where you’re backing them to. And we find out, all of a sudden, you’re backing them to a high level of self-determinism and yet we find out to stop at a short point on self-determinism is almost… is quite undesirable.

Так где же мы находим самое большое различие? Самое большое различие присутствует на уровне постулатов, на уровне намерения. Вот где различие. А немного ниже находится согласие в отношении того, что певец – это певец, и согласие в отношении того, что свинопас – это свинопас. Мы согласились, что над свинопасами нужно смеяться, а к певцам нужно относиться очень серьёзно. Это очень просто.

So you have to get him up to a high level of self-determinism where he is a good, ethical being as well as a very strong one. And we find out he has to be a very strong being in order to be an ethical being. And uh… so that sort of has to solve itself in that direction.

Так и есть. Это практически всё, что можно сказать по этому поводу. Если вы хотите стать великим певцом, то вам нужно добиться, чтобы все знали, что вы великий певец. Вам нужно надеть наряды великого певца, и всё. Я видел некоторых пианистов в кабаках, которые были виртуозами в своём деле и могли сыграть любое классическое произведение – красивая, очень красивая игра, – но на них не было фраков. У них не было особого ореола. У них не было особого стиля. У них не было всех символов и атрибутов великого пианиста.

And we’ve moved right straight out of structure entirely. The second the guy can handle all force, he can handle structure. He can have it or not have it at will. He can step out of his head and mock up some structure, and he can do it well enough so that somebody will have to accept it. You can do a much better job than this universe, by the way.

Как ведёт себя великий пианист? Ха-ха! Мы знаем, как ведёт себя великий пианист. Во-первых, он производит сильное впечатление. Он поднимается на сцену, не обращая никакого внимания на аудиторию. Откидывает фалды назад, чтобы сесть за единственное пианино, стоящее посреди огромной сцены, понимаете? Он садится за пианино, а потом очень терпеливо выжидает, пока в зале не воцарится гробовая тишина. А потом он начинает играть, делая очень грациозные жесты. Вот и всё.

Now, you could continue to live in confluence with your friends. You could continue to live in the MEST universe. You could continue to do all sorts of things. But with this knowledge and this information you could bail yourself out. That’s important. With the data which has been accumulated on this, you can bail yourself out. There isn’t much that you can get into that you can’t get yourself out of, even if you’re all by yourself. These processes will work actually, on yourself, all by yourself.

А какой-нибудь бедолага играет себе где-нибудь в забегаловке, сдвинув котелок на один глаз. Возможно, он заткнул бы за пояс того пианиста с большой сцены, но он не знает одного. Он не знает одного: чтобы быть великим человеком, нужно вести себя как великий человек. И если он будет вести себя как великий человек, у которого соответствующие манеры, то он и будет великим человеком. Почему? Потому что он всего лишь создаёт общее согласие.

So we’ve gone on up the line to a collection of data, and this data is very brief, but really – it’s there. It’s just all roads lead to Rome on the thing. Self-determinism and that’s Q-l.

Если он откажется вести себя так, как согласно общему согласию подобает вести себя великому человеку, или если у него есть цель не вести себя таким образом, то он не будет великим.

And… but – look at the basic datum: what was Man trying to do? He had the answer to that: he’s trying to survive. That sounds kind of silly, „He’s just trying to survive,“ but that’s right. That’s all he’s trying to do. There’s no reason why he’s trying to survive. It’s just a game, it’s something to do and he got in too deep. And then he got to be a broken piece and then nobody could help him out. Then he couldn’t help himself out, so somebody had to bail him out. I think he could’ve helped himself out, myself.

Понимаете, вы можете преподносить это как угодно. Вы можете посылать это в любом направлении. Но если вы собираетесь посылать это в каком угодно направлении, вы изначально должны чувствовать, что вы способны управлять пространством и энергией. Совершенно нормально притворяться, если вы знаете, что вы притворяетесь. Люди не читают ваших мыслей; ваши мысли проявляются внешне в ваших манерах; у вас нет надлежащих манер.

Now, uh… the data accumulated showed us a heck of a lot of things and all of these things were of the highest importance maybe, at one time or another, uh… as processes. But fortunately, you don’t have to know all these trick processes. But you do have to know the phenomena, because you’ll encounter the phenomena and their… you have to know that direct address of phenomena is an agreement with the MEST universe that it exists. So you have to back up from that phenomenon.

Галли-Курчи никогда не смотрела на свою публику с извиняющимся выражением лица, никогда. Точно так же и Карузо. Карузо выходил и окидывал взглядом аудиторию: «Хорошо, люди, вам выпала большая честь послушать, как я пою». И он говорил: «Сейчас вы услышите, как я пою». Если кто-то решил не слушать его, то у этого человека всё равно не было никаких шансов. Ни у кого просто не было никаких шансов.

So under processing we get, of course, the Auditor’s Code, how is it done? It’s done from a high level – that could also be called the Code of How to Be Civilized – it’s done from a very high level of ethic. Not from a moral… when you start to get victimized by the Auditor’s Code it has become a moral code to you, because it’s no longer reasonable, because it’s damaging one dynamic. But don’t bust it as a straight break, because that is even more damaging. There is an ethical way of handling all of this. And the best way is to be so strong that you wouldn’t have any inclination to. And you start to help somebody out, they just get helped out, poor fellow.

В этом-то и заключается разница. Что такое величие? Это просто то, о чём я вам рассказал. Какое красивое слово – «величие». «Большое пространство».

And the fellow says, „Well, yap, yap, yap.“

Если человек заполняет собой всё пространство, которое у него есть, то ему лучше найти большее по размеру пространство.

And you say, „Huh?“

Так вот, существует такое понятие, как качество действия, и здесь по большей части имеется в виду такое качество, которое присутствует неизменно. Человек неизменно контролирует... он может усиливать и ослаблять голос по собственному желанию. Недостаточно петь громко. Нужна способность петь громко, а затем смягчать голос, а затем снова петь громко, делая всё это по собственному желанию. Нужна способность начинать петь и останавливаться по собственному желанию. Вы проходите весь этот цикл действия.

„Well, yap, yap, yap, yap, yap, yap, yap, yap, yap.“

На уровне большого пространства находится желание; люди воспринимают его как пространство и одновременно они воспринимают пространство как желание. Здесь мы видим желание в действии. Большое пространство, уверенность; если там и присутствует какая-то сила, то она имеет второстепенное значение по сравнению с согласием в отношении того, что там должна присутствовать сила.

You say, „Poor guy, you really mean it.“ It doesn’t bother you.

На этом уровне у вас появляется отчётливое чувство, что человеку не нужна никакая сила, чтобы выполнить свою миссию.

He runs all around the neighborhood, he says, „You know that auditor down there, he’s just terrible. He does horrible things,“ and so forth. „Beautiful women go in there day and night. You know, he really, all horrible things happen in that place – terrible. Very immoral and all that sort of thing.“

И что бы вы думали? А знаете ли вы, что вы могли бы просто подойти к полицейскому и снять звезду с его форменной рубашки? Вы могли бы просто подойти, снять у него этот значок, причём сделать это так, чтобы он совершенно с этим согласился, чтобы он согласился с тем, что вы должны это сделать. Вы просто исходите из того, что у вас есть право... не такое право, которое вам нужно отстаивать, а право, которым наделил вас сам Господь Бог. И вот вы подходите к полицейскому, разговариваете с ним о его значке, и через пару секунд значок оказывается у вас в руке. Вам не нужно использовать для этого какие-то уловки; таким образом вы как раз не добьётесь своего.

If you’re tough enough and you radiate far enough, do you know that the neighbors wouldn’t uh… wouldn’t even be disturbed. Doubtful, though, in this society. One has to assume there’s something there, and so on.

Существуют и более простые способы. Знаете, как распознают воров в магазине? Как распознают преступников на улице? У полицейских нет описания преступника.

All right. Now in page 38 here we have the Theta Entity and the Theta Entity is a misnomer. There is no such thing as the Theta Entity. It’s a typist error, uh… and it might not be in the book. It should have been caught. What’s meant there is the Thetan. We know about that. Uh… the entities? They’re ridges on which facsimiles are planted and I was drawing you some pictures in a recent lecture about all these squares and – compartments across the top. Each one of those things can be a thinking entity. It thinks it’s alive. It can think as a being as long as energy is fed to it.

Но он выглядит подозрительно. Вы знаете, что люди... полицейские нередко арестовывают преступника всего через несколько минут после преступления где-нибудь в другом месте потому, что он выглядит очень подозрительно. Просто он не чувствует себя настолько «великим», чтобы сделать то, что он сделал, ведь он знал, что у него нет права этого делать. И это является первым критерием преступления: человек знает, что у него нет права этого делать. Если человек знает, что он имеет право делать это, то это больше не является преступлением, а становится правом.

Always remember that one: as long as energy is fed to it, it can think and act as a being. Therefore, if you, quote, pay attention to it, it will think and act. You start talking to an entity and, of course, it talks back. With what energy? Yours.

Разница между правом и преступлением заключается лишь в том, что в одном случае человек знает, что имеет право это делать, а в другом случае знает, что не имеет права этого делать. Другими словами, когда человек знает, что он имеет право на что-то, он должен уметь контролировать огромное пространство и огромную силу, чтобы он знал это очень хорошо и таким образом мог иметь право на любую вещь или предмет во всём городе.

Now the auditor can actually start talking to an entity and energize it, just as people in a person’s environment energize his entities very often. They come in and energize an entity and they get him dispersing and doing this and that. They actually are blowing energy at an entity. And it’s apparently thinking, acting – that’s the way they control him. That’s a beautiful control mechanism.

Он на самом деле должен чувствовать себя великим. Он должен чувствовать, что он куда больше, чем этот город. Больше. Мелкий воришка, который знает, что он не имеет права заплатить пять центов за проезд в метро... и когда он заплатит пять центов, он всё равно будет выглядеть так, как будто он не имеет права проехать на метро... и что бы вы думали! Он заплатил пять центов! Это интересно, не так ли? Удивительно.

The entities will have the damnedest facsimiles on them, and they’ll apparently be stuck on the time track someplace. Each one different from every other one. That’s because of the various ridges on which facsimiles are planted. And that’s all an entity is.

Он знает, что не имеет права. Он знает, что не имеет права делать что бы то ни было. У него нет пространства и времени, у него нет обладания. И он опускается вниз по шкале.

You can blow an entity to pieces any time you want. Every once in a while you get the strangest spooky notion that there’s other thetans. And every once in a while in a preclear you’ll get some very, very decadent thetan out of him.

Некоторые люди от рождения чувствуют, что они по праву обладают пространством, которое по размерам превышает целую галактику, – запросто. Но они до такой степени опустились в собственных глазах, что теперь знают, что не могут иметь пространство, которое превышало бы по размерам даже планету, и что они не имеют права на такое пространство. И они продолжают вести себя так, как будто извиняются за всё это. И клянусь... они не в таком плохом состоянии, как мелкий воришка, но, по их оценке, они опустились именно на такой уровень. У самых великих людей на Земле возникало такое чувство.

You take a look and he’ll say, „You know, that’s a funny thing. There’s a glow that’s of a very low order on a ridge and I can’t seem to handle that ridge. And I don’t seem to be able to do anything with that ridge.“

Они находятся очень низко на шкале, но у них всё равно ещё очень много пространства. В чём же тогда заключается разница между мелким воришкой и человеком, который размером с МЭСТ-вселенную? Что ж, мелкий воришка, возможно, мог бы когда-нибудь стать размером с МЭСТ-вселенную. Но всё это зависит главным образом от того, знает ли он, что у него есть это право.

You say, „Is there anything else on it?“

И когда вы начнёте проводить кому-нибудь сессию по изменению постулатов, вы будете просто потрясены. Преклир осознает, что он не имеет права делать то, сё, пятое, десятое, потому что он согласился, что он не имеет этого права.

„Yeah.“

Всё это скольжение по наклонной плоскости можно назвать «согласием не быть способным на...». Это самая печальная история, которую можно рассказать о человеке. «Я согласен, что у меня нет права». Но за этим стоит множество пониманий, за этим стоит множество постулатов. «Я согласен, что у меня нет права».

„Well, now detach that thing. Well, you got that thing detached there? Well now detach the whole ridge and throw it away.“

В тот день, когда вы сказали: «Ну, хорошо, вижу, что другие люди используют это и так далее»... просто в один прекрасный день вы сказали необдуманно: «Хорошо, я согласен; я... ну, я согласен, что другие люди имеют право». О-о! Это одно и то же, не так ли? Сказать: «Я согласен, что другие люди имеют право» – это то же самое, что сказать: «Я согласен, что у меня нет права иметь больше права, чем имеют другие люди». Боже мой!

They actually will be occasionally, but they’re not active.

«Я согласен, что другие люди имеют право управлять тем-то, или делать то-то, или разбираться с тем-то; всё это не моё дело». О-о!

Preclears will also have the idea that they’re hanging around the backs of their necks. They’ve got old currents and old ridges will go into vibration. And they start thinking about the backs of their necks and, of course, any ridge that’s on the backs of their necks will go into vibration. And they get the idea that entities or… or en-thetans – ah, that’s a wonderful word – en-thetans are creeping up on them and crawling up on them, and that they’re being mobbed by this and that and so on. They can be very convinced about this, by the way; and that they’re… they’re about to be attacked, or the whole town is about to be blown up or any damn thing you could think of. And uh… they’ll get very worried about this.

Куда ни глянь в этом проклятом, сумасшедшем обществе, где всё перевёрнуто с ног на голову, все говорят: «Я не несу никакой ответственности за это, и это не моя вина, и это не моя ответственность, я за это не отвечаю, я не отвечаю за то и за сё», и человек опускается на такой уровень, что даже не ходит голосовать. Он не может взять ответственность даже за выбор правительства Соединённых Штатов, потому что он осознаёт, что всё это видимость. Он осознаёт, что у него есть врождённая способность обладать территорией размером с Соединённые Штаты и быть размером с Соединённые Штаты, и всё же мы видим его в таком состоянии, и он даже не участвует в выборах и не отдаёт свой голос. Вот до такой степени он не берёт ответственность.

The truth of the matter is, no matter how dark it is there’s nothing can touch you. Unless you sit down and carefully determine that something’s going to. And if you carefully make up your mind that something is going to happen to you, you can undoubtedly fix it up so it will.

Так вот, существует два подхода к этому. Индивидуум размером с Соединённые Штаты никогда и близко не подошёл бы к кабинке для голосования или к избирательной урне. Он не стал бы голосовать. Потому что он находится в согласии со всеми остальными избирателями и даже не видит этого. Но находясь на более низком уровне, человек не голосует просто потому, что он не берёт ответственность за то, кто будет президентом страны. Это очень низкий уровень.

Now, that’s the sum and substance then of entities. As far as running engrams, I’ve just given you a dissertation on it. That’s really all you have to know about running an engram. Spot the incident where it happened, and make the guy go through it so many times he is so sick of it.

И куда ни глянь, люди то и дело говорят: «Я не имею права делать то, я не имею права делать сё». Один болван-юрист в одном маленьком захолустном городишке создаёт ужасную путаницу. Он усиленно пытается найти всевозможные способы проиграть дешёвенькое судебное дело, имеющее отношение к Саентологии... он это делает. Это самое удивительное явление, которое вы когда-либо видели. Такие ребята находятся настолько низко, что они не берут никакой ответственности ни за одного человека и не берут никакой ответственности за себя. Почему? Потому что этот юрист уже воочию убедился... На примере собственной жены, которая в течение многих лет была калекой, а потом ей вернули способность ходить и играть на пианино.

It’s very strange to people sometimes. They’ll be quite amused at the first time they ever discover a this-life engram. They went all the way through the operation; they were completely alert all the way through it. Or… or there are parts of the operation that they’re not alert in.

Ха! Он не брал за неё никакой ответственности, не так ли? Он не брал никакой ответственности за себя... это просто невозможно. Почему? Потому что он не несёт никакой ответственности за то, что в этом судебном деле всё идёт наперекосяк. Он единственный, кто ведёт это дело. Именно он должен говорить всё, что нужно. Очень интересно, не так ли? Этот человек на самом деле настолько не осознаёт свою бытийность, что не чувствует себя настолько «большим», чтобы нести ответственность за собственную семью.

Don’t be too surprised if there’s chunks of engrams that ought to be there that aren’t there. Don’t be too surprised at this. You’re dealing with energy and concept of energy, and the fellow had a concept that it was there once upon a time, but something might have caved that ridge in. There might be a heck of a scramble of energy in the vicinity of this thing. A piece of it might be missing.

Другими словами, он не может продолжать поддерживать то, что освободило его от ужасной ноши, которой была для него калека-жена, – она ведь оставалась бы калекой до конца своих дней. Понимаете, это могло бы стоить ему многих дней и месяцев мучений. Однако же она выздоровела, но у него настолько низкий уровень ответственности, что он просто выискивает любые возможности позволить Саентологии потерпеть поражение в его родном городишке. Удивительно, не так ли?

Now sometimes during an operation a whole ridge will blow. Don’t think that a preclear suddenly… by the way, never make this mistake, that this is a sudden and strange manifestation that occurs – these ridges and flows and things like that; they’re… they’re sudden manifestations that occur the moment the person became a preclear and never existed before that. Don’t make that mistake. They put a… put a patient on an operating table and they come down with that knife or that machine or something of the sort, and there’s a bad shock. And this shock results in an electronic flash. And that’s some ridge blowing up. They don’t have anything connected to him to demonstrate what’s happening. But he comes out of that and he’s a vastly changed being. They’ve blown his bank up. And scrambled his incidents and ruined him. And he’s got to be rehabilitated in the handling of energy.

Таким образом, у него вообще нет никакой ответственности. Потому что он знает, что Саентология работает, что она работает применительно к нему, она работает в его руках, он полностью обучен, и всё же он должен потерпеть поражение. Конечно, он получал слишком мало процессинга, но таков его уровень ответственности.

Very often an operation produces results solely because it merely shifts a person on a time track. Probably that’s the only reason it does, I don’t know. But uh… I wouldn’t say so far as that. You can still patch up a broken leg, although you’re a hell of a… you’re a hell of a thetan that can’t fix up a broken leg, let me tell you. Well, throw that one away and get another one. That’s right, it’s a better looking leg anyway. I mean that’s… that’s about the way it goes.

В чём состоит основное различие между тем, что я делаю в Саентологии, и тем, что делают другие люди? Думаете, я сообразительнее? Нет, нет. Не-а. Может быть, я больше знаю? Не-а. Нет. Нет, вся причина только в одном: я осознаю, что это моё дело. Я осознаю, что это дело каждого. Понимаете, это дело каждого. Посреди этой вселенной стояла пара огромных ботинок, больших-пребольших ботинок, их можно было рассматривать в телескоп. Их можно было исследовать вдоль и поперёк, и обнаружилось бы, что в них никто не живёт.

All right, uh… the running of engrams, then, can become complicated by manifestations of energy and the fact that one tries to have the engram so he can run it. And of course there are vectors in it, so the second he tries to have it the thing will very often go away from him and he doesn’t have it any more. Or he tries not to have it and, of course, it moves at that moment right in on him.

И на этих ботинках просто написано: «Эти ботинки идут по дороге, которая выведет из этой дыры». Какие-то люди летали через них на космических кораблях, играли внутри них в классики и так далее, – если люди вообще видели их. А ботинки эти стояли на виду.

There’s one way of doing this, is sort of emanate in the direction of the ridges. You emanate in the direction of the ridges, they’ll start lighting up. Just blow in their direction. Don’t emanate anything except a… a flow – not a agreement or disagreement or anything else – just… just emanate in that direction, and look. And, what do you know? Engrams will come into view.

Они стояли на пороге каждого дома, где когда-либо умирал человек. Они стояли у дверей каждого банка, который нарушал своё обязательство или отказывался предоставить кредит человеку в отчаянном положении. Они стояли у порога каждой церкви, которая притворялась, что берёт огромную ответственность. Они стояли поперёк любой дороги и любого пути, где человек, как он думал, когда-либо мог пройти. Человек мог взять ответственность за разрушение целой культуры, но не за то, чтобы помочь хотя бы одному человеку в этой культуре. Хо! Удивительно!

You just postulate yourself a little higher up tone scale, see, than you have to be. You don’t agree or disagree or have to have or not have to have, and so forth. Just emanate a little bit in that direction. Just feel yourself flow in that direction a bit and engrams that are otherwise……

Что ж, эти ботинки... если вы посмотрите на эти ботинки, то они даже не покажутся вам большими. Это были маленькие ботиночки, детские ботиночки... в них нет ничего особенного. Но что вы сделали? Вы просто создали пространство вот такого размера, вот и всё. А затем вы сузили пространство до вселенной одного человека, и оказалось, что это совершенно типичный человек. И вы решили посмотреть. И оказалось, что эти ботинки вполне можно носить.

The guy says, „I can’t run that incident,“ and you know he’s sitting in Mama’s death and so forth. You can just get him to emanate kind of out in front of him or around back of him or wherever this engram’s parked. It’s parked geographically. It… because… he… it’s just one that he didn’t say, „Go into yesterday“ to.

И это просто-напросто ботинки как ботинки. Но что бы вы думали? В них есть один подвох. Они не принадлежат кому-то одному. Они принадлежат всем. И пусть я примерил их, попытался пройти в них несколько шагов и найти ту самую дорогу, и пусть я попытался определить, из какой кожи они сделаны... Это не освобождает ни одного человека, который хочет получить от них пользу, от необходимости их носить. И это самая мрачная шутка.

See, you have to actively say to an engram, „Go into the last five minutes,“ or it won’t go. And then you have to hide from yourself the mechanism of doing that in order not to know you do it. Automaticity enters in on it and you’ll forget you’re doing it.

Человек должен подняться по шкале, чтобы взять ответственность за себя и всех своих собратьев и за всю эту проклятую вселенную, прежде чем он сможет пройти этот путь до конца. Разве это не поразительно?

Actually, it’s a completely conscious process. Every instant of time is a completely conscious process. So that if you… if you… if you’re not just saying, „Time. Time. Time. All right. Don’t have. Don’t have. Don’t have. Park. Park. Park. Park. Park. Park“ of time, you haven’t got any time track.

Он даже не сможет проходить инграммы из своего банка, если не скажет: «Это моё дело, и я намерен сделать это». Интересно, не так ли? Потому что он находится внизу шкалы тонов на уровне блокирования, он знает, что всё знание заблокировано, он знает, что всё заблокировано, он знает, что всего слишком мало, он знает, что смерть неизбежна, он всё это знает. Он знает, что у него нет пространства. Он знает, что жизнь – это предмет, а не что-то живое и великолепное. И поскольку он знает всё это, он не будет знать ничего более. Но на этом уровне он практически ничего не знает.

A guy sometimes gets into the state of not doing anything with it, see? And he wonders, „Where’s my sonic?“ It’s all stacked, right in front of his face. It’s all right. He can stretch it out and he’s got it all again. Only he’s got to stretch it out. He’s got to say, „Well, that’s in last year. Now we’ll string it from there.“ And he’d have a track.

У него будет банк, и некоторые маленькие инциденты в этом банке будут довольно яркими, и всё это может быть интересным, но насколько же узкая эта область! Это будет маленький, крохотный банк.

But you have to do that, you see? And it’s not spatial. YOU DON’T SHIFT SPACE. You have to… you… it’s the same space as the thing occurred – in. It’s just disappearing in that space. And when he’s mastered that trick, he’s mastered time. It… it’s simply time… time past is „not have“. It’s just „not have,“ that’s all.

Этими огромными риджами должен управлять большой парень, если вы хотите, чтобы они всё время находились под контролем. Так вот, у нас уже выработан образ действий, который позволит вам стать большим парнем. Здесь нет каких-то хитрых уловок, посредством которых вы неожиданно обнаруживаете, что вам нужно решить быть селф-детерминированным.

And time that isn’t is just „will have“. And time that is, is „have it“. It’s so simple. You can go on like this and explain like this. And it’s something like trying to explain ad nauseam that golf balls are white because they’re white. That’s all, they’re just white.

Вы можете взять преклира за шкирку и, используя эти техники, «бить его головой о стену», пока он не станет клиром. Если вы начали с ним работать, вы не должны ему ничего объяснять. В конце концов он пройдёт через это, но он никогда не сможет выйти из этой вселенной с вашей помощью. Он никогда не сможет этого сделать. Он сможет выйти из этой вселенной только в том случае, если вы позволите ему вернуть себе достаточное количество силы, чтобы он мог взять ответственность за то, что происходит.

Now you run secondaries, grief charges, and you’re into the subject of loss. And what do you know, right back into time again. Loss is what? No time. You run a secondary the same way you run an engram. You start them in at the beginning. They can be in terror, they can be in fear, be in any of those things. If you just tell the preclear, start him just like this.

Не существует никаких тайных уловок, человеку не нужно думать о чём-то ещё, ему не нужно ни во что верить, чтобы он мог двигаться по этому пути. Вы можете искусственно поднять его на высокий уровень, но в действительности вы делаете вот что: вы берёте и надеваете на него эти ботинки. Необходимо надеть на него эти ботинки, и эти ботинки называются «ответственностью».

You say, „All right, when was the first moment you received news of your father’s death?“

Это способность управлять силой и нести ответственность за её применение, способность создавать пространство любой протяжённости и управлять им, а также брать ответственность за эти действия.

And the preclear says, „Well, I remember clearly that so-and-so,“ and he’s doing a big pretense. The engram is sitting right in front of his face and he’s saying it isn’t there. See? „Well, I recall this, I know this. Yeah. And, uh… somebody told me……“ That’s a lock on it – „that.“

Человек автоматически начнёт подниматься по шкале. Здесь нет каких-то необычных уловок. Вы просто играете с ним злую шутку. Он думает, что он прячется, ныряет, прыгает в кусты и пытается схорониться в погребе, а вы... он думает: «Что ж, это просто ещё один способ схорониться в погребе». А вы схватили его за одну лодыжку и начинаете вытаскивать.

And you say, „No, no, no, no, no, no. When is the first moment you can pick up there that you heard your father died?“

И что бы вы думали? В конце концов ему придётся... это на самом деле произойдёт не по его собственному детерминизму, если вы действительно хотите, чтобы это произошло именно таким образом. Он будет стоять в ярких лучах солнечного света, абсолютно видимый, прежде чем он вообще сдвинется с места и сможет до чего-нибудь добраться. Он должен быть способен взять ответственность за все усилия и все желания на верхнем уровне шкалы и за всё пространство, прежде чем он вообще сдвинется с места.

„Oh, um, I guess it was a telephone call.“

Так что эта шкала идёт вверх и вниз, вправо и влево, и мы обнаруживаем, что человек должен вырасти и начать чувствовать своё величие. И если вы не видите, что в нём развивается величие, то, значит, он не движется к свободе.

„All right. Answer the phone.“

И разница между мной и каким-нибудь преклиром, которого нужно приковывать цепями, чтобы на него можно было надеть эти ботинки, заключается в том, что я никогда не хотел быть рабом и никогда не становился им. Вот и всё. Я никогда не соглашался.

„Well, I can’t remember that far…“

Это очень интересно. Недавно кто-то говорил о научной фантастике... встал вопрос: какой процент всего этого действительно относится к научной фантастике.

„Now just a minute. Pick up that telephone. Where does the telephone normally sit? Take a look at it. All right, you got the telephone? Well, now answer it. Now what is said to you over the phone?“

Что ж, фантастика фантастике рознь. Научная фантастика бывает плохой и бывает хорошей. К несчастью для вас, то, о чём я вам рассказываю, – это не фантастика. Хотел бы я, чтобы это было фантастикой. Если бы всё это делалось просто ради приятного времяпрепровождения, то мы могли бы продолжать оставаться рабами.

And the guy runs it off, and all of a sudden, „What the hell,“ he says. „I’m hearing this again.“ He runs it on through and at first he’s very vague and he gets upset and it’s very thin. And then he gets closer in and closer in to the thing. And then cries maybe or gets terrified or gets upset and… and it all goes by the boards. Well, that’s solved by having and not having. You could say, „Now get having and not having on the subject of Papa, having to have a father, not having to have a father.“ You do the same trick by running it on a flow so these processes are not disrelated.

Но к сожалению... к сожалению, это не фантастика. Как тот профессор... я имею в виду профессора кафедры физики, который заявил: «Дьявольская точность этих предсказаний будет подтверждена самыми скрупулёзными исследованиями». Что ж, это и правда дьявольские предсказания, потому что они сводятся к тому, что у рабовладельцев отберут рабов, а людям дадут свободу. И свободными сделают даже тех, кто не хочет быть свободным, и мне кажется, это самая мрачная шутка, которая только может быть.

Now, running locks, you can just scan those wholesale. A lock requires a heavy incident to sit on. There’s got to be pain and unconsciousness in the incident before locks started gathering on it.

Когда дело касается какой-то из саентологических техник, какой-то из техник, то все они сводятся к тому, о чём я вам неоднократно рассказывал, – они ведут к свободе. Свобода. И эта свобода включает в себя много пространства и способность использовать это пространство. Это свобода, вот и всё. Это всё, что представляет собой свобода. Она представляет собой именно то, что говорится в этой формулировке. В самом буквальном – до идиотизма – смысле, который только можно вообразить. Свобода – это много пространства и способность его использовать.

So when Joe Jinx comes in the room and he says, „Eeeeeowwww! A black cat!“ you say, „What’s the matter with you?“

А полная свобода находится выше того уровня, на котором индивидууму даже не нужно иметь пространство и даже не нужно соглашаться. Это находится выше уровня просто свободы. Это сама причина. И мы никогда не видели, чтобы сама причина о чём-то беспокоилась.

„Oh, I hate black cats! Do you know every time I see a black cat, I get a black eye? I’m going to leave. I get terrible sinusitis too. Ohhh! You’ve got a potted geranium! Oh, I can’t stand geraniums! I’m……“ and so on and so on. As he goes down the steps he sees that somebody’s left a roller skate on the steps. He can’t abide anything like that. Why aren’t people…… „Oh, a newel post on a ban……“

Нет ничего, что могло поработить первопричину, кроме самой этой первопричины. И точно так же, как никто никогда не станет вызволять преклира из этой вселенной... Никто не собирается этого делать. Вы можете надеть преклиру ботинки, но ему всё равно придётся пройти эту последнюю милю самому. Это означает, что ему придётся взять на себя ответственность за собственную силу и за то, что он делает, но ему придётся взять ответственность не только за это, но и за всё, что происходит вокруг него.

What is this guy trying to do? He hasn’t found his restimulator. He’s looking all over the environment, see, trying to find the guy with the hand on the tie. He knows there’s a signal and he’s supposed to do something, and he fu… lost the signal. And he just starts jumping at the whole environment. And you get what is known as associative restimulators. Because it’s a hand on a tie he’s looking for, any tie hanging up anyplace drives him into fits. And because ties hang on shirts, any shirt hanging up anyplace turns him into fits. And because shirts go on bodies, then any body hanging up any place turns him into fits. And because bodies hang any place, then any place turns him into fits. You get how this is working?

И если мы посмотрим на то, что действительно происходит, если мы посмотрим на этих преклиров, и если мы посмотрим на кого-то... боже мой. Всё, что тому юристу нужно сделать, – это пойти в суд и организовать соответствующую защиту в соответствии с тем общим планом, который для него наметили. Но он утверждает, что он не может этого сделать. Он не может этого сделать. «Это невозможно, потому что всё уже потеряно. Все мы знаем, что всё потеряно». Он не взял ответственности ни за свою профессию, ни за свою гордость, ни за что бы то ни было.

All right, you can actually sit a guy down on an E-Meter and look for the restimulator. „What’s the gimmick? What’s making you jump?“ You could just search for it relentlessly. It’s rather a long process but you just search for it and you’ll find that the reason this guy’s nervous and the reason that guy’s eyes are bad – for instance, why is the guy’s eyes bad? You could look in the real universe, laughingly called, and find out exactly what he’s hoping he won’t see.

Что мы здесь видим? Гниль? Вот до чего человек может докатиться, и это на самом деле деградация, которая находится ниже уровня деградации; потому что если человек знает, что он деградировал, то он не в таком уж плохом состоянии. Человек, который деградировал до невероятной степени, но даже не имеет об этом ни малейшего представления, – вот он-то и является мёртвым. Если вы оглянетесь вокруг, то увидите таких людей повсюду. И они говорят: «Никто не имеет права приписывать мне ответственность за это. Я не несу никакой ответственности. Если я возьму ответственность, то меня обвинят», или что-то в этом роде. «Я ответственный. Но это не моё дело». Такие люди ведут себя подобным образом.

So the first drop you will get is, „Are you afraid you’ll see something“ – crash! Now what is it he doesn’t want to see? He doesn’t want to see one of these restimulators. Because if he sees this restimulator, then he has to do a Saint Vitus Dance, or something, see, he knows that.

Если бы вы спросили у такого человека: «Вы чувствуете себя деградировавшим?», он бы ответил вам: «Нет, нет, нет. Я просто средний американец».

All right, so we’re right back on to the same basic formula that we were on before – the environment is upsetting. Well, he has certainly agreed that it would be upsetting so you’d better gradiently break his agreement with the whole darned environment. Because if you don’t, there isn’t any halfway point.

Чёрта с два. Он находится ниже уровня собак, потому что он мёртв, но он даже не знает, что он мёртв. И это самое ужасное во всём этом. Если человек совершенно мёртв, то он перестаёт вообще что-либо знать. И он даже не знает, что он мёртв.

Oh, get that envir… that… get that environment beautifully unreal. Get him absentmindedly walking through walls, tipping his hat to his hostess at night and walking through the front door and out, forgetting to open it. Going out and sitting down comfortably just outside of the curb, and turning on the switch and driving home – not remembering that he didn’t bring the car that night.

Так вот, на этом уровне вы видите, что нисходящая спираль набирает новые и новые витки. И на всём протяжении этого пути человек постоянно соглашался, и согласие в каждом случае ведёт от желания к навязыванию и от навязывания к блокированию. Вот тут-то и нужна сила и пространство; но по мере того как человек движется по нисходящей спирали, у него становится всё меньше и меньше пространства, и в конце концов он превращается в плотный объект.

Life could be beautiful. Of course, I don’t guarantee what’s going to happen to other people. You see, in view of the fact that this is all science fiction, it’s so incredible that uh… nobody will believe it anyway. And a fellow says, „Oh! This big tough guy at the party. He’s always the life of the party, you know. He’s big and he smokes cigars, you know, and he drinks heavily and he was a boxer in his youth. He’s strong, knocks the girls crazy. He, oh, they’re for him. And he tears telephone books in half, you know. Throws them negligently over his shoulder. Tears packs of cards in half – real tough, see? Real strong.“

Давайте не позволим, чтобы вы превратились в плотный объект.

It won’t hurt this fellow’s reality any after he’s torn telephone books in half to have them lie on the floor and then tear ‘em in quarters – without anybody touching them.

Давайте сделаем перерыв.

So, it’s a good thing we’re… we’re operating completely behind the mask of any reality.

You’re gonna bust somebody’s reality to glory with this sort of thing. You can already bust their… if you just took one of these processes here, you could still bust their reality.

„Everybody knows that after a certain age, such and so couldn’t possibly happen and the body couldn’t heal about this and that.“ My God! We’ve turned off cancer and diabetes and leukemia and… and so on. The… actually auditors have hauled them off of death beds now for two and a half years and braced them up and put a couple of spikes through their hair to hold them up on the wall until a better process came along. But they are still alive!

Actually Dianetics and Scientology have probably saved several thousand lives – I don’t know. I would say so because I kept… I started keeping a case history on… a long time ago, and it got too numerous and I couldn’t keep it. Guys would just keep writing in. I wish I had it now, the… the… just what letters I had on the subject, and so forth, were once in existence. And they’re not now.

But, uh… gee, they just kept coming in and coming in and coming in and coming in. It’s a very funny thing. There are an awful lot of book auditors out in the field who did a tremendous amount of good, really used it down the line.

Some of… sometimes these auditors study a technique, they’ll find it too fast, they can’t charge a preclear enough for it. They’d rather have a slower technique than these new techniques. Boy, that’s really… they’re really in agreement with the MEST universe when they figure that there’s got to be scarcity. They’re creating a scarcity themselves.

You see, if they suddenly took up… took ten people and took ten days and cured all those ten people – oh, no! The… the horrible reality shatter that would occur in their neighborhood would be such that there would be Aunt Mamie and Uncle Joe up there, the relatives, saying, „You know, I have a friend. And I wanted to know if you couldn’t do something for this friend of mine, because uh… uh… of course, that friend wouldn’t be me.“

Now, that’s all very simple, this business of running concepts and feelings. You can get any kind of a concept and just get the guy to hold it for a little while – and it wears out.

And uh… then there’s running ridges, running circuits out, there’s blowing up circuits. Well, your thetan can run around the body and pull these things off, you know, and hook ‘em up to light taps or digest the energy or squash ‘em, or light fire to one corner of the ridge and blow up the rest of the ridge. It’s very fascinating. You can handle a ridge any way you want to. You just simply get out and take a look at it and do something with it. Ground it, or turn it purple or change it around or fit it across the back instead of across the back of the head. And then finally you’ve changed it often enough, you said, „To hell with it. We won’t bother with this ridge any more.“

All right, let’s put another ridge on, and then mock up one and put it on, then fasten that one in good and strong. You say, „Wait a minute. I’m fooling with my own body, and the ridge which I just mocked up is a perfectly good, solid ridge.“ We’d better come off of this. We’d better not do this any more because that’s getting just too real.“ And then one day you say, „I wonder, if I put a ridge between those two E-Meter cans, if it’d short out the E-Meter?“ And you sigh deeply because there are the E-Meter cans lying several feet apart, and you’ve got a line between them and the needle registers.

You say, „I thought I was handling just… just imaginary things, and here I was handling real juice!“

And running a live flow, that’s running present time flow. You just manufacture energy and blow things up with it, that’s all. You just say, „Let’s see now. There’s a lot of ridges on me, or there’s a lot of ridges on this preclear, or there’s a lot of flows going on, or a lot of dispersals going on. Let’s see – what do we do about this? Hmrrrnmm, well, let’s just throw a beam at it. Let’s throw a beam at ‘em and burn ‘em up.“ And boy, you don’t want to get too fancy with that the first time your power starts coming on. You’ll blow the GE up – really. He’ll just go… start going „Ka-paw! Pow! Pow! Pow!“ And the preclear’s sitting there.

If you wanted to be real ornery, just take a bead on his ridge – on a front ridge. It’s bad to blow ridges, to hell with blowing ridges. Just put them in yesterday or something. Why worry about blowing ‘em.

Uh… but… uh… you put a beam on this ridge he’s got across his face, you could really raise hell with him. Just kind of tune it and say, „Kok! Wave length is so-and-so.“ You don’t have to say wave length any more. You say s… „Now match the wave length now. Okay, there’s the ridge. Now, an energy flow will flow – ker-whap!“

And the guy’ll go „Booo!“

And you’ll say, „My God! What happened? What happened? Did a lightbulb blow up? I’m kind of blind. There was a flash.“ And it really will. We’re speaking in a term of reality, now, that you test with great ease. Those are the easier things.

Now as far as freeing a thetan by concept and feeling is concerned, and freeing the thetan in various other ways, present and future, by dichotomies and tone scale – all of that, we’ve been covering all this.

„Get the concept that you need a body. Now let’s get the concept that you don’t need a body. Let’s get the concept that you do need a body“ – you’re not running a flow, really, and so…

And the guy says „But I DO need one.“

„Well, get the concept that you do. All right, now get the concept you don’t.“

„But I do need one.“

„All right, get the concept that you do,“ and you say, „For Christ’s sakes! Get the concept that you do.“ And the guy runs it.

Two hours later, „You still got that?“

„Yeah – got the concept that I do.“ Two hours and fifteen minutes later, „You know I’m getting the idea that I don’t need this body!“

Well, you don’t just abandon it at that moment. You say, „All right, get the concept you don’t need the body.“ He’ll run that for an hour. „Now, get the concept you do need the body.“ He’s changed his mind again, flows reversed, you see? You’re not paying attention to the flow, you just hold the feeling and God knows what happens – or hold the concept, rather.

Now the feeling is quite different than the flow. Aesthetics are very good. You are right on solid ground and as far as by dichotomies, why, there’s nothing easier than dichotomies to run – positive and negative. I mean your flow comes one way, then goes the other way.

Dichotomy means yes and no – positive and negative. It says, for everything… now, somebody was saying, „How would you run Agree and Disagree on having?“ Well, get your agreement to have, get your disagreement in having – positive and negative. And you’ll get flows and they’ll flow around. Of course, that’s slow freight. Actually running flows and that sort of things or running engrams has this… has a bug in it, as a process, and why it was always a slow process.

The preclear has to postulate that he’s an effect of them before he has anything happen to him. He has to say, „All right, now I know that it’s there,“ and maybe this is just admitting it’s there. But at the same time he’s waiting to be an effect of an energy flow, never a cause of an energy flow.

So you’re processing somebody down scale, and when you’re running mock-up processing you’re postulating your preclear as cause continually, and never as an effect.

He says, „Now look,“ he says. „I keep getting these mock-ups!“ He says, „My God, do you know the back of my neck is about to burn! I can just feel the flames coming on… off of it!“

And you say, „Well, no, no, no. That’s just all right. All right, now get this anchor and put it back through the bottom of the boat. Now lift it up. All right, all right. It’s a lot of work.

„You know, my neck…!“

You say, „We’re worried about an anchor. Now how about that?“

Now don’t think, really, that your mock-up has to be very similar to the ill the person is running, because as he gets better and better, you can test whether he’s getting better and better because at first when you’ve got Mama, you had Mama – identification, see? Mock-up identified with reality. And then next you could… you could get something dressed up in women’s clothes and so forth, vaguely the same period, and that could be called Mama. And then… he’s perfectly satisfied with that. Now the next time he gets something and he’s got a broomstick. And he can… he can call that Mama. And now the next thing he’s got out in front of him there, uh… he’s got a… his mother never had anything to do with church and he’s got a hymn book. And he can call that Mama. And then he’s got a crumpled-up sheet of paper – no significance, you understand. I mean there’s no symbolized association.

Now, Freudian psychoanalysis halted people in the association band. It at least permitted them to associate instead of identify, and then stopped them in that band, by insisting that it was an association and that their symbolizations associated with real life. And then having gotten them into that band, took them downband again by making them agree.

And if the IQ were ever taken on a patient undergoing psychoanalysis, daily tests – that sort of thing – if there’d ever been any thorough work done on this field…

You think I’m just being sarcastic. Well, for any field to stand around and pretend we do thorough research. Oh, my God! They never did any. You look in the books and all you’ll find is opinions, opinions, opinions, opinions, opinions. „Where’s the data? How many people were run to get this opinion?“

„Well, we never ran anybody on that opinion that’s… the aesthetics wouldn’t let us. Let’s go into the aesthetics before we go into any reason. Let’s not get to the aesthetics afterwards.“

Uh… and – by the way, what’s wrong with most young writers is when they’re trying to make this society agree with them and buy their stuff. They fail to get a reasonable bone structure with which to be aesthetic. And they insist on being aesthetic without a bone structure.

Psychoanalysis did that – Freudian psychoanalysis insisted on being very aesthetic, without any guts. And uh… they didn’t know what this was and yet they tried to dress it up. This society and Man at the state he was, wouldn’t stand for this. And that is not just the failure of psychoanalysis. I would not say it failed – it never got started.

Anyway uh… the point we’re having for supper tonight is simply this little slight datum. And that is that you want your preclear to be cause all the distance you can, so even though he starts to get into a period… First he’s identifying. He has to see Mama in the mock-up to have Mama in the mock-up. Mama has to be live and breathing and everything before he’s… she’s really satisfied that he’s there. Of course, if he’s negative, he can’t even get Mama in the mock-up, it’s below that.

And then he gets a broomstick and then he gets a prayer book and then he has a crumpled piece of paper. And then he’s… he tells you he’s got a whup. And you say, „What’s a whup?“

He says, „Well, you can’t see it. Well, yes, you can. See?“ And you look at this thing, and it’s a nice piece of Picasso design work – that’s Mama. No significance.

DON’T EVER, ever, ever, ever, ever, exclamation point, underscore, in italics in 18 points caps, ASK YOUR PRECLEAR TO EVALUATE WHAT HIS MOCK-UP MEANS IN TERMS OF REALITY. If you do that, you have missed the whole point of 8008. You’ve just missed the whole cockeyed show.

Never ask him… you… you know damn well, you say, „Isn’t that interesting? Every time we talk about his boyhood he gets this factory chimney – ha! Phallic symbolism. Every time we do.“

Well, you know something? If you were to suddenly point this out to him or have him find it out, you know he’d go down tone scale on a meter and in IQ. The work in this field has been carefully done – extremely carefully done. And I wish somebody had done that careful work before, because I had to do a lot of work that should have been done.

That made me mad, by the way. I got awful mad about that. But… I went on a tearing fury about five years ago. I found out all of a sudden there wasn’t any statistical data in the field of psychoanalysis. And I – unhhhh! It’s been in existence since 1894 and nobody’s ever done statistics. And I kept asking people and I went around to psychological departments and I went around to other people and they said, „Why, no. It doesn’t exist.“ And they said, „Well, we have experimental psychology.“

And I said, „No, no, no, no, no. I want to know what’s happening in the field of psychoanalysis. I’m not interested in anything else. Now where’s the statistics?“ Ummmph!

I’ll be damned if I didn’t have to sit down and for 30 days – I would have been much rather out there pushing a car on the desert, or I would have been much happier down in a hotspot or someplace else. I have to sit down and run people on libido theories.

You say, „Well now, how is your guilt“ – and by the way, I did this very well. I’m very well educated and so on. „Yes, Mrs. Jones. Yes, life has been hard for you, hasn’t it. Well, now supposing you just go on talking. Uh-huh. Just go on talking – that’s right. Just go on talking some more.“

And you all of a sudden said, „Oh again. What was that again?“

„Ohhhh, why, you seem to be fixated on the Grand Canyon. You’ve mentioned the Grand Canyon eight times. Now what does the Grand Canyon mean to you? Oh? Tch-tch-tch-tch-tch.“ Just go ahead on this line.

Now let’s find out that – I… I didn’t know what I was doing to this degree: I didn’t know a lot of things, but I knew this, that I could get people who had had analysis, whose college within the last three or four years, had been – therefore psychometry was fully in existence at the moment of their leaving college – who had then had an analysis.

God! Getting the statistics together took about 30 days of precious time and the statistics were damning! Oh, they were just grim! Terrible! It said 25% of them went spinny. Hah!

It said some percentage I won’t mention committed suicide because of it. And you know where the gimmick is? They, made the patient agree with the real universe and it spun him in. And they showed him that every dream he had, every dream he ever could have was really caused by the real universe. And that he wasn’t free to have an illusion of his own, but that every illusion was motivated by the real universe. And that’s a control operation that kills them. It slaughters them in their tracks. That’s right.

So, don’t ever let me catch you pulling the same operation. The course runs the opposite direction entirely, Get them to disagree with the MEST universe. And not even by fighting it, just „to hell with it!“

And you’ll find out their differentiation above the association level – they differentiate more and more and more and more and more and more – until there isn’t any relationship between what they’re mocking up and the MEST universe.

Okay. Let’s call it an afternoon.

Hope you’ve learned something this afternoon.